Первый нехороший человек - Страница 10

– Это Кли, – сказала я. – Помнишь? Она живет у меня, пока не найдет работу?

Нет чтобы воспользоваться этой возможностью и осыпать меня похвалами и сочувствием – мои коллеги виновато умолкли. Особенно Мишель. Некто в свитере бургундского оттенка прошелся по кабинету, позади головы Джима. Я вытянула шею.

– Там… кто это?

– Филлип, – вклинилась Мишель. – Он только что подарил служебной кухне эспрессо-машинку.

Он вновь прошел мимо с крохотной чашкой.

– Филлип! – заорала я. Фигура растерянно замерла.

– Это Шерил, – сказал Джим, показывая на экран.

Филлип подошел к компьютеру и нырнул в поле зрения. Увидев меня, он поднес исполинский кончик пальца прямо к камере – я поспешила ткнуть пальцем в свою. Мы «соприкоснулись». Он улыбнулся и убрел прочь из кадра.

– Что это было? – сказал Джим.

После этого разговора я набросила халат и прогулялась в кухню. Я устала прятаться. Раз она хамит – я подлажусь. На ней была обширная футболка с надписью «ПАСУЙ, ПОДАВАЙ, БЕЙ… ТАК ОНО НАМ МИЛЕЙ!» и либо никаких штанов, либо шорты, полностью прикрытые футболкой. Она, судя по всему, следила за чайником. Это обнадеживало: может, откажется от микроволновки.

– На двоих кипятка хватит?

Она пожала плечами. Я решила, что мы это выясним, когда придет время наливать. Достала кружку из своего лотка: хотя мойка полнилась посудой, я продолжала использовать только свой комплект. Я оперлась о стену и потерлась о нее плечами, лениво улыбаясь в никуда. Подлажусь, подлажусь, подлажусь. Мы ждали чайник. Она потыкала вилкой в слои затвердевшей еды на моей вкусной сковородке так, словно еда была живая.

– Накапливает душок, – покровительственно сказала я, на миг позабыв подладиться.

Она хохотнула – хе-хе-хе, я же не перешла в оборону, а, наоборот, присоединилась к ней, и смех как-то превратил это все в забаву, по-настоящему в забаву – и сковородку, и даже меня саму. В груди у меня сделалось легко и открыто, и я любовалась мирозданием и его проказливыми делами.

– Чего вы ржете? – Лицо у нее внезапно окаменело.

– Да просто… – Я показала рукой на сковородку.

– Вы решили, что я смеюсь над сковородкой? Типа «ха-ха, вы такая чеканутая – с этой вашей грязной сковородкой и придурошными замашками?»

– Нет.

– Да. Так вы и подумали. – Она шагнула ко мне, говоря мне прямо в лицо. – Я ржала, потому что… – Я ощутила, как ее взгляд прошелся мне по седым волосам, по лицу и по его расширенным порам. – …вы такая унылая. Така-а-а-ая. Уны-ы-ы-ылая. – Со словом «унылая» она придавила мне грудину ладонью, приплющив меня к стенке. У меня вырвался непроизвольный «хах», а сердце тяжко застучало. Она это чувствовала – ладонью. Вид у нее сделался взвинченный, надавила чуть сильнее, затем еще сильнее, всякий раз давая мне возможность ответить. Я уже изготовилась сказать: Эй, ты того и гляди перейдешь черту, или Ты переходишь черту, или Так, ну хватит, ты перешла черту, но внезапно я почувствовала, что моим костям действительно наносят ущерб – не только в груди, но и в лопатках, вжатых в стену, и я захотела жить и быть целой, быть невредимой. И я сказала:

– Ладно, я унылая.

Чайник засвистел.

– Что?

– Я унылая.

– А мне какое дело, что вы унылая?

Я быстро кивнула в знак согласия – чтобы показать, до чего я целиком на ее стороне, против себя самой. Чайник уже орал. Она отняла руку и налила воды в пенопластовый стакан с лапшой – не умиротворенная, а просто в отвращении от нашего соединения. Я ушла прочь – свободная женщина на ватных ногах.

Я свернулась на кровати и взялась за свой глобус. Как называется положение, в котором я оказалась? К какой категории оно относилось? Однажды меня обокрали, в Сиэтле, когда мне было двадцать с чем-то, и чувство тогда возникло похожее. Но в том случае я отправилась в полицию, а по этому сценарию я так поступить не могла.

Позвонила своим начальникам в Охай. Карл немедленно снял трубку.

– Дело или потеха? – спросил он.

– Я про Кли, – прошептала я. – Славно, что она у меня пожила, но…

– Погоди. Сюз, сними трубку! Кли бедокурит. Не тот телефон – который в холле.

– Алло? – Из-за треска на линии голос Сюзэнн был едва слышен.

– Ты на паршивом телефоне! – крикнул Карл.

– Нет! – проорала Сюзэнн. – Я в холле! Чего мы оба на линии одновременно? – Она повесила трубку в холле, но ее по-прежнему было кое-как слышно по телефону Карла. – Слезь с трубки, я сама с Шерил поговорю!

– Ты весь день на меня срываешься, Сюз.

Сюзэнн сняла трубку, но ко рту поднесла не сразу.

– Уйди, а? Не надо следить за каждым моим движением.

– Ты ей деньги собираешься предложить? – сказал Карл шепотом, который показался громче его обычного голоса.

– Конечно, нет. Думаешь, я просто раздаю… – Сюзэнн прикрыла рукой трубку. Я подождала, размышляя, о чем тут спорить, если оба согласны, что денег мне предлагать не следует.

– Шерил! – Она вернулась.

– Привет.

– Прости за все, мне в этом браке сейчас не до шуток.

– Ой нет, – сказала я, хотя в этом состоянии они всегда и были – либо как сейчас, либо шумно зачарованы друг другом.

– Мне из-за него дерьмово, – сказала она, а затем – Карлу: – Ну, так уходи – у меня личный разговор, и я что хочу, то и говорю. – И вновь мне: – Как ты?

– Хорошо.

– Мы тебя так и не поблагодарили за то, что ты приютила Кли, но нам это очень ценно… – Голос у нее сделался натужным и прерывистым, я представила себе, как у нее течет тушь. – …просто знать, что она сейчас под хорошим влиянием. Не забывай: она выросла в Охае.